ПРОЛОГ.

Эйден Аддингтон всегда был одинок. В три года он лишился матери, но это безрадостное событие на удивление мало затронуло его жизнь. Ее светлость Кейтлин Вестфаль следовала примеру своей матушки и растила сына так, как растили ее саму, то есть – издалека. Впрочем, она отнеслась к делу со всей возможной ответственностью и весьма гордилась собой, приложив массу усилий и отыскав наследнику супруга самую лучшую няню. Мисс Дримм давным-давно перешагнула пятидесятилетний рубеж и успела вынянчить двух будущих герцогов и барона, а посему леди Вестфаль передала женщине младенца с рук на руки, предупредила, что маркиз не переносит клубнику и, очевидно, от его ребенка следует ожидать того же, и со спокойной душой упорхнула вкушать светские удовольствия.
Эйден виделся с матерью от случая к случаю, и таких случаев к моменту кончины последней набралось ровно пять.
Маркиз Вестфаль в отличие от супруги испытывал тягу к деревенской жизни и относительно часто наведывался в Ливин – обширное поместье с величественным домом немыслимых размеров в готическом стиле, родовое гнездо многих поколений Аддингтон. Однако мужчина тоже следовал примеру своих родителей и растил сына так, как растили его, то есть позаботился о том, чтобы ребенка с трех лет приучали к верховой езде, и отложил всякое общение с отпрыском до тех времен, когда мальчик будет в состоянии поддерживать осмысленную беседу.
Овдовев и не горя желанием повторно жениться, отец Эйдена вынужден был обратить пристальное внимание на единственного наследника. Приглядевшись, маркиз Вестфаль нашел своего отпрыска вполне сообразительным, великолепно развитым физически и обладающим прекрасной внешностью. Но главное – ребенок отличался завидным, прямо-таки богатырским здоровьем. Полное отсутствие признаков, указывавших на то, что Эйден может ни с того ни с сего взять да и покинуть этот бренный мир, избавило маркиза подвергать себя сомнительной необходимостью подбора - обретения новой супруги. Мужчина предпочел не распылять средства, а вложить их в сына.
У Эйдена были великолепные преподаватели. Его обучали всему, что должен знать и уметь подрастающий маркиз. Мальчик ездил верхом так, словно родился в седле. Владел шпагой и стрелковым оружием если неблестяще, то, очень и очень неплохо. Решал длинные, запутанные арифметические задачи без единой ошибки и бегло читал тексты на иностранных языках. Такой примерный список достижений имел юный маркиз к двенадцати годам.
Кажется, именно тогда маркиз Вестфаль и решил, что сын созрел для более или менее осмысленных бесед. И сразу же принял решение перейти к следующей ступени образования, то есть, отправить Эйдена из Ливина в Брист, где все Аддингтоны из поколения в поколение начинали приобщаться к настоящим наукам. Разлука с домом неожиданно обернулось самой большой удачей в жизни мальчишки. Потому как до отъезда в академию у Эйден Аддингтона, будущего маркиза Вестфаль, не было друзей или хотя бы приятелей. Ни одного. В северном Ливине не нашлось подходящих детей. Из аристократических семей в здешних землях обитали еще только Вант-Гоффы, однако их потомство состояло исключительно из девочек. В семействе другого соседа, менее родовитом, хотя вполне почтенном, были сыновья, но они совершенно не подходили по возрасту. Крестьяне и слуги, разумеется, в расчет не принимались, и маркиз Вестфаль попросту нанял дополнительных учителей. Если дите постоянно занято, то ему некогда будет чувствовать себя одиноким. К тому же мужчина не допускал и мысли, что его наследник может хотеть носиться сломя голову по окрестным полям с шумной гурьбой малолетних простолюдинов. У Эйдена возможно в этом вопросе была иная точка зрения, но его светлость не собирался интересоваться мнением сына. Отец и сын виделись один раз в день перед вечерней трапезой. Эта встреча длилась не больше десяти минут, после Эйден поднимался в детскую, а маркиз отправлялся в залу. Вот и все. Вспоминая прошлое, Эйден Аддингтон часто думал о том, каким чудом его жизнь в Бристе не превратилась в ужас. Ведь юный маркиз понятия не имел, как общаться со сверстниками. В первый день, когда все остальные дети бегали и резвились наподобие «дикарей», такую характеристику мальчишкам дал сопровождавший Эйдена камердинер отца, мальчик простоял в стороне, изо всех сил делая вид, что ему нравится стоять на отшибе и совсем не интересно смотреть на сверстников. Эйден не знал, как себя вести. Не знал, что сказать.
А Себастьян Ван-Дайк знал.
У Себастьяна Ван-Дайка, наследника маркиза Сокслет, была куча родных. С таким опытом мальчик легко и свободно освоился в новой обстановке и через несколько часов стал общепризнанным королем младших учеников Бриста. Красивый, улыбчивый, уверенный в себе, открытый и энергичный, он со всеми находил общий язык и был прирожденным лидером, способным мгновенно принимать решения, как в серьезных делах, так и во всякого рода пакостях. Именно Себастьян оказался непосредственным соседом Эйдена по спальне.
Вскоре мальчишки стали лучшими друзьями, и после первого учебного полугодия Эйден с радостью принял приглашение погостить у Себастьяна. Семейство Ван-Дайк проживало в поместье Стинрод-Хилл неподалеку от Бриста, что позволяло Себастьяну часто навещать родных. Тогда как Эйден… Нет, конечно, северный Ливин не другой край света, но тоже не ближний свет, туда и за день можно было не добраться. К тому же отец Эйдена в годы своего обучения никогда не приезжал домой на каникулы и не видел причин, чтобы его сын поступал другим образом.
Поэтому когда приблизились следующие каникулы и Себастьян снова пригласил Эйдена, тот опять согласился.
А потом еще раз.
И еще.
В результате чего получилось, что Эйден проводил куда больше времени с Ван-Дайками, чем со своей семьей. Ну и пусть его семья состояла всего из одного человека, все же, если подумать, а мальчик размышлял об этом довольно часто, он общался с гостеприимным семейством друга чаще, чем с собственным отцом.
Даже с Домиником.
Доминик был самым младшим братом Себастьяна, он, так сказать, замыкал семью. И скорее всего, появился на свет благодаря счастливой случайности, ознаменовавшей завершение впечатляющих успехов леди Сокслет на поприще деторождения.
Младшему из семейства Ван-Дайк было всего шесть, именно столько было Доминику, когда Эйден с ним познакомился. К тому времени две старшие сестрицы Себастьяна то ли уже успели обзавестись мужьями, то ли вот-вот собирались замуж, Эйден уже точно и не помнил, четвертый ребенок семейства, десятилетний Колин, попросту не желал иметь дела с мелюзгой. Себастьян тоже. Но очевидно, разлука усиливает любовь, потому что стоило Себастьяну приехать из академии домой, он тотчас превращался в объект преследования: Доминик, как хвостик, ходил за ним по пятам.
Так было и в то утро, когда мальчишки отправились на озеро.
- Не смотри на него, - предупредил Эйдена Себастьян, ускоряя шаг. - Если он поймет, что его заметили, пиши пропало.
Не оборачиваясь, друзья пошагали своей дорогой. Мальчикам хотелось спокойно порыбачить. В прошлый раз Доминик увязался за ними и выкинул всех их червяков.
- Себастьян! - окликнул Доминик брата.
- Не останавливаемся, - пробормотал Себастьян.
- Себастьян!!! - окрик перерос в отчаянный вопль. Себастьян вздрогнул.
- Скорее. Если мы успеем добраться до леса, он нас не найдет.
- Зато он знает, где озеро, - напомнил Эйден.
- Да, но…
- Себастьян!!!
- …он прекрасно знает, что ему голову открутят, если он один пойдет в лес. Даже у него хватит мозгов не доводить маму до истерики.
- Сэб… - Доминик заткнулся на полуслове. А потом пискнул невыносимо жалобным голосом:
- Эйден!
Эйден не выдержал и обернулся.
- Не-е-ет! - простонал Себастьян.
- Эйден! - Доминик радостно взвизгнул и вприпрыжку поскакал за ними и, чуть обогнав, остановился. – А что вы собираетесь делать?
- Мы на рыбалку собираемся, - прорычал Себастьян. - И не собираемся тебя брать с собой.
- Но мне нравится ловить рыбу.
- Не поверишь, мне тоже. Без тебя.
Носик Доминика сморщился.
- Не реви, - быстро отреагировал Эйден. Себастьян нисколько не смягчился:
- Он притворяется.
- Только не реви, - повторил Эйден, считая это ужасно важным.
- Не буду, - согласился малыш, взмахнув ресницами, - если вы возьмете меня с собой.
Немыслимо мальчику в шесть лет уметь вот так управляться со своими ресницами? Хотя, возможно, Эйден переоценил мастерство ребенка, потому что спустя секунду он захныкал и принялся тереть глаза.
- А теперь в чем дело? - поинтересовался Себастьян.
- Мне в глаз что-то попало.
- Наверное, оса, - съехидничал Себастьян.
Доминик взвизгнул.
- Зря ты так, - заметил Эйден.
- Уберите ее! Уберите! Уберите! – верещал ребенок.
- Ладно, успокойся, - прикрикнул на малыша Себастьян. - Ничего страшного не произошло.
Но Доминик продолжал истошно вопить, шлепая себя по щекам. В конце концов, Эйден схватил маленькие ручонки и прижал их к вискам, не давая ребенку мотать головой.
- Доминик, - строго произнес Эйден. - Ники! - малыш моргнул, всхлипнул и затих.
- Осы нет, - сообщил мальчик.
- Но…
- Наверное, тебе просто ресница в глаз попала. Рот малыша сложился в маленькую букву «о».
- Я могу отпустить твои руки? Доминик кивнул.
- И ты больше не будешь визжать? Ребенок отрицательно замотал головой. Немного помедлив, Эйден разжал свои руки и сделал шаг назад.
- Мне можно пойти с вами? – спросил Доминик.
- Нет! – рявкнул Себастьян.
По правде сказать, Эйден разделял мнение друга. Ну что за интерес дружить с шестилетним ребенком?
- У нас много дел, - сказал Эйден, проигрывая другу в свирепости.
- Ну, пожалуйста…
Эйден тяжело вздохнул. Малыш выглядел до невозможности жалким. На щечках еще не высохли слезы, мягкие, светло-пепельные вьющиеся волосы выбились из ленты, и теперь беспомощно свисали ниже худеньких плечиков. А глаза, необычного лиловато-синего оттенка, были огромные, заплаканные и…
- Я тебя когда-то предупреждал, не встречайся с ним глазами, - напомнил Себастьян.
Эйден снова вздохнул и сдался.
- Возьмем, в виде исключения.
- Здорово! - Малыш подпрыгнул и одарил мальчика коротким объятием. - Эйден, спасибо! Большое спасибо! Ты самый лучший! Лучший из лучших! - Доминик прищурился и метнул пугающе недетский взгляд на брата: - А вот ты - нет.
Себастьян ответил брату тем же:
- С удовольствием буду худшим из худших.
- Мне все равно, - заявил малыш и взял Эйдена за руку. - Идем?
Мальчик взглянул на пальчики, сжимавшие его ладонь. Эйдену стало неловко, пожалуй, даже неприятно. Странная нервозность резво переросла в настоящую панику. Юный маркиз лихорадочно пытался вспомнить, кто и когда в последний раз брал его за руку. Может, няня? Нет, она предпочитала стискивать его запястье. Так женщине было удобнее, если верить тому, что она говорила домоправителю. Тогда, возможно, отец? Или мать, когда-то очень давно?
Сердце Эйдена билось часто-часто, а маленькая ладошка Доминика вдруг стала скользкой. Должно быть, кто-то из них вспотел. Но мальчик не сомневался - дело именно в нем.
Эйден посмотрел на малыша, тот ему лучезарно улыбнулся. Мальчик выпустил руку ребенка и смущенно пробормотал:
- Э-э, поспешим, а то скоро стемнеет.
Оба Ван-Дайка с изумлением уставились на Эйдена.
- Сейчас всего лишь полдень, - произнес Себастьян. - Сколько времени ты собираешься рыбачить?
- Не знаю, - уклончиво ответил Эйден. - Как можно знать заранее.
Друг покачал головой:
- Отец распорядился выпустить в озеро молодняк. Теперь, чтобы поймать рыбу, достаточно зачерпнуть воду ботинком.
Доминик восторженно ахнул.
Себастьян молниеносно повернулся к брату:
- Даже не думай об этом.
- Но…
- Если мои ботинки окажутся рядом с водой, клятвенно обещаю - от тебя и мокрого места не останется.
Малыш обиженно надул губы и, опустив глаза, пробурчал:
- Я о своих ботинках думал.
Эйден тихонько хохотнул. Доминик сразу поднял голову и укоризненно на него глянул, явно заподозрив в предательстве.
- Просто ты поймал бы очень маленькую рыбку, - поспешно объяснил Эйден.
Такое оправдание малышу не понравилось.
- Мелкую рыбу невозможно есть, - продолжил мальчик. - В ней будут одни кости.
- Пошли, - скомандовал Себастьян.
И они направились в лес, петляя между деревьями дав дополнительную работу маленьким ножкам Доминика. Ребенку пришлось немало потрудиться, чтобы не отстать от своих взрослых товарищей, и, тем не менее, у него хватало сил болтать без перерыва.
На обратном пути:
- Больше никогда не зови его с нами, - сказал друг Эйдену.
- Не позову, - заверил Эйден. Конечно, верх невоспитанности осуждать ребенка, но он был невыносимо назойливым.
- …мне лично нравится лавандовая расцветка.
Мальчики хором вздохнули. Они не собирались останавливаться, однако Доминик выскочил вперед и, преградив им путь, с широкой улыбкой их осведомил:
- Она подходит к моим глазам.
- Кто? Рыба? - удивился Эйден и заглянул в ведро, которое нес. Там плескались три превосходные крупные рыбины. Их могло быть и больше, если бы неугомонный Доминик не опрокинул ведро. Конечно, ребенок это сделал случайно, но два законных улова Эйдена преспокойно отправились обратно в озеро.
- Ты что, совсем меня не слушаешь, да? К моим глазам подходит лавандовая расцветка, - чрезвычайно гордо сообщил Доминик. - Так говорит моя мама.
- Значит, так оно и есть, - с облегчением согласился Эйден.
Малыш намотал на палец прядь волос, и локон остался висеть красивой крупной спиралькой, как только он его отпустил.
- А белый цвет подходит к моим волосам, но мне все равно больше нравится лавандовый.
Эйден поставил ведро на землю. Оно было ужасно тяжелым, а ручка впивалась в ладонь.
- Ну, уж нет,- возмутился Себастьян, хватая ведро свободной рукой и возвращая его другу. - Мы идем домой. - Себастьян посмотрел на брата: - С дороги уйди.
- Почему ты со всеми добрый, кроме меня? - спросил ребенок.
- Потому что ты липучка! - отрезал мальчик.
Что, правда, то, правда, но все-таки Эйден сочувствовал малышу, по крайней мере, иногда. Ведь Доминик находился в положении единственного ребенка среди взрослых, а Эйден отлично знал, каково это. Ребенку хотелось участвовать в жизни семьи, в играх, развлечениях, словом, во всем том, для чего он, по общему мнению, был еще слишком мал.
Доминик не стал отвечать на оскорбление, но и дорогу не уступил. Некоторое время малыш молча сверлил брата гневным взглядом. Потом шумно шмыгнул носом.
Эйден пожалел, что не захватил из дома носовой платок.
-Эйден. - Теперь ребенок смотрел только на мальчика, словно его брата тут и вовсе нет. - Не хочешь ли ты выпить со мной чашечку чая и поиграть?
Себастьян насмешливо фыркнул.
-Я принесу свои лучшие игрушки, - очень серьезно сказал Доминик.
Ааа, что угодно, только не это!
- А еще будут пирожные, - добавил малыш тоненьким жеманным голоском, вселившим в Эйдена смертельный ужас.
Мальчик бросил панический взгляд на друга, однако помощи от Себастьяна не последовало.
- Ты согласен? – требовательно спросил Доминик.
- Нет, - выпалил Эйден.
- Нет? – переспросил малыш, не сводя с Эйдена пристального, немигающего взгляда.
- Не могу. Я занят.
- Чем?
Эйден кашлянул в кулак. Причем трижды.
- Делами.
- Какими?
- Разными. - Юный маркиз чувствовал себя, ужасно, обижая ребенка, и попытался сгладить ситуацию: - У нас с Себастьяном кое-какие планы.
Доминик обиделся. У него задрожала нижняя губа, и на этот раз Эйден был уверен, что это не притворство.
- Мне очень жаль, - добавил Эйден.
Мальчику совсем не хотелось расстраивать малыша. Но Господи спаси, чаепитие! Где это видано, чтобы двенадцатилетний мальчик пожелал распивать чаи с шестилеткой. Да еще и с игрушками.
Эйдена передернуло.
Доминик резко повернулся к брату, и его лицо покраснело от злости.
- Это ты заставил его отказаться.
- Я не произнес ни слова, - ответил Себастьян.
- Ненавижу тебя, - прошипел Доминик. - Ненавижу вас обоих. - Ребенок внезапно сорвался на крик: - Я вас ненавижу! Особенно тебя, Эйден! Я тебя по-настоящему ненавижу!
После этого Доминик со всех ног рванул к дому. А поскольку ножки у него были худые и маленькие, то бежал он, честно говоря, не очень быстро. Друзья молча стояли и смотрели ребенку вслед.
Доминик был уже у самого дома, когда Себастьян кивнул и сказал:
- Он тебя ненавидит. Теперь ты полноправный член нашей семьи.
Так оно и получилось. Эйден стал членом их семьи с той самой минуты и длилось это достаточно долго. Но потом все рухнуло. Из-за Себастьяна.